Рассказ участвует в СОРЕВНОВАНИИ!

LOVE CRAFT
ЙАИНГНГАХ
ЙОГ-СОТОТ
ХИ - ЛГЕБ
ФАИТРОДОГ
УАААХ!

Откуда взялся пронзительный холодный ветер, что закружился покомнате в ответ на этот напев? Огонь в лампах заметался под его порывами, стало так темно, что надпись на стене едва можно было различить. Заклубился дым; вокруг разнесся едкий запах…

Г. Ф. Лавкрафт, «Жизнь Чарльза Декстера Варда»

Если в демонологии и есть какая-то власть,
то принадлежит она демонам.
Терри Пратчетт, «Эрик»

**********

Сегодня или никогда.

Эрик выбрался на свежий воздух и сощурился на солнце. Часов пять, не меньше. До вечера (и до дела) осталось всего-ничего; ну, да у него уже все готово.

Подготовлены и распятие с мечом, и кресты из стеблей малины (Эрик, только вспомнив, машинально поежился, потирая давно зажившие предплечья), и более безобидные в приготовлении кресты из лавровых листьев. Красная шелковая нитка тщательно закручена на левую сторону и уложена в Круг. Полосы пергамента (бумага для выпечки, которую пришлось утащить с кухни) расписаны подобающими Именами и Символами. Гробовой гвоздь лежит в центре всех трех концентрических Кругов.

«Если не получится сегодня ночью, до следующего раза – до конца октября – я просто не доживу», - мрачно сказал себе Эрик и подергал замок, проверяя, надежно ли его закрыл. Суровая необходимость: никто, ни по какому несчастному совпадению, никогда не должен попасть в погреб, кроме самого Магистра.

Проходя через сад в направлении дома, Эрик припомнил, как два года назад соседка справа, Клара Ефимовна, рассказала всем, что слышала голоса из-под земли со стороны его участка. Пение, пронзительные крики, сатанинский смех. Все так, но Клара Ефимовна не учла одного: незадолго до этого она в припадке ревности и назло супругу, алкашу Дядь Коле, сокрушила граблями целую плантацию помидоров в собственной теплице. Если б она сотворила подобное, прокравшись в огород соперницы Людки с параллельной улицы, - народ бы ее понял и поддержал. Но свои же, родные помидоры?! Клару Ефимовну заподозрили в потере рассудка, и некстати выданная ею информация о подземных голосах лишь убедила участливую общественность в ее безумии.

Что ж, теперь Клара Ефимовна лечится где положено, Дядь Коля перебрался на параллельную улицу, а их сын наведывается в родительский дом два раза в год: привозит целую компанию дружбанов (и всегда самых отменных тел-тел-телочек – при одном воспоминании Эрика бросило в жар), на день рождения и Новый год. А Эрику-то что? Просто ничего не планирует на эти дни, и все. К счастью, они и близко не совпадают с Датами. Пусть себе веселятся, запускают салют, тискаются под яблонями. У Эрика все тихо, из его погреба - ни дыма, ни гадкого запаха. Ну, подглядывает через ограду, - так вроде пока никто не заметил; да и увидят – в худшем случае бока намнут. Трясун в кустах – это вам не ритуальные песнопения в подземелье.

А слева соседей и нет. Купил участок какой-то швед, да его здесь в глаза никто ни разу не видел.

… Все равно, порядок должен быть. На запястье у Эрика плетеная фенечка, а в фенечке с внутренней стороны кармашек. Туда-то ключик и полагается прятать. Не от амбарного замка ключик, понятное дело – тот на груди у Эрика висит, тоже попробуй-ка, возьми, - а от потайной стальной дверцы, что из погреба еще глубже ведет. Ту дверцу мамка сослепу и так ни за что не обнаружит, если даже и проберется в погреб. Ну и что, с ключиком на запястье спокойнее.

Что же сегодня на ужин у Мага Четырех Стихий, Заклинателя Духов и Повелителя Демонов? Эрик поднял крышку на кастрюле, поморщился. Опять постные щи. Ну да, Страстная пятница… Вон яиц полная корзина стоит наготове: завтра мамка и Эрик будут их красить, узоры выводить, потом понесут «святить» в церковь. А мамка, видимо, и сейчас на вечерню побежала. Молится за сыночка, поклоны бьет: очень она боится, что Эрик в своем погребе самогонку гонит. Не хочет мамка, чтоб он с алкашами и гопниками связывался, синькой торговал.

Пользуясь ее отсутствием, Эрик стянул из корзины пяток яиц и пожарил с салом. Главное – проветрить: догадается мамка о таком кощунстве, и Эрику плешь проест, и сама от горя сляжет. Эрик мамку любит, не хочет расстраивать. Прошлый раз у Посетителя даже специально для нее здоровья крепкого потребовал. Сегодня тоже надо будет попросить, после основного заказа, в качестве бонуса. Эх, только б сегодня Явился без всяких выкрутасов и не стал бы Упрямиться, как в прошлый раз!

После ужина Эрик решил прилечь. Надо сил набраться. А вдруг все получится – тогда они ему, хе-хе, точно понадобятся!

Стены подземной камеры дрожали и расплывались в свете крошечных огоньков восковых свечей. По этим словно раздвинувшимся в стороны, ставшим зыбкими стенам бежали и прыгали тени, и теней было гораздо больше, чем могли отбросить находившиеся в камере предметы. Пергаментные свитки, испещренные Символами, покачивались под потолком в волнах спертого воздуха, поднятых энергичной жестикуляцией Магистра. Он стоял на ногах крепко, и руки его в широких рукавах не дрожали, сотворяя Пассы, и голос звучал ясно и твердо, изрекая Непроизносимое. И пусть по спине и по лбу стекали непрошенные ручейки пота – жар от свечей шел невозможный, - Эрик с гордостью отметил, что теперь его глаза не так слезятся от едкого дыма, который уже начал подниматься перед ним над знаком Раздвоенного Копыта. И хоть от тошнотворного зловония очень хотелось заткнуть ноздри, он уже может совладать со своими руками и не делать этого, а только незаметно сморщить нос.

- Приветствую тебя, Демон, - прогремел его строгий голос, отражаясь от стен подземелья. – Напоминаю, что ты обязан повиноваться мне…

Дым недовольно заклубился, принимая форму человеческого тела, пока еще очень приблизительную.

- Я твой Повелитель, и ты, Демон, должен исполнить мои желания! – решительно вещал Магистр.

- Чего ты хочешь? - прозвенел из дыма голос неземного тембра, резонирующий, как неисправный микрофон.

- Бабу! – выпалил Повелитель, отчаянно зажмурившись. – Демон, дай мне бабу!

Что-то с нечеловеческой скоростью пересекло крошечное пространство камеры, взволновав жаркий, словно спрессованный воздух, и к смятению Магистра, прямо через тяжелые складки мантии крепко ухватило его в области паха.

- М-м-мужчина! – торжествующе сказал хрипловатый, волнующе низкий женский голос.

Одна рука уже нашарила искомое и тут же, наслаждаясь произведенным эффектом, задвигалась по нему вверх-вниз вместе с шелестящей тканью, тогда как вторая нырнула под подол мантии и принялась зарываться в складки для более близкого знакомства с предметом.

- Так быстро? – ошарашено спросил Эрик, впрочем, и не думая сопротивляться.

Ответом ему был снисходительный грудной смех, перешедший в протяжный стон наслаждения, будто женщине в рот угодило что-то невероятно вкусное. (Кстати, так оно и было, потому что в предвкушении исполнения желания Магистр помылся земляничным мылом).

Чуть не закричав от неизведанного ощущения, Эрик неимоверным усилием воли открыл глаза и посмотрел вниз, на стоящую на коленях женщину. Она, блаженно зажмурившись, причмокивала и сладко мычала, и она была чудовищно, невероятно стара. Ей, наверное, было под тридцать.

Вообще-то, страшной она при этом не была: высокая, худая, с пышными рыжими волосами. По дрожащим бедрам Эрика ритмично бились две светлые сиськи. Ах!

- Что, первый раз? – сглотнув, спросила женщина и подняла на него слегка косящие зеленые глаза. Несмотря на коленопреклоненную позу, она умудрилась сказать это свысока.

- Какой первый! – хмыкнул Эрик, с трудом приходя в себя. – Да у меня таких, как ты, было…

- Понятно, - рыжая усмехнулась и опять вцепилась руками в так понравившийся ей орган Магистра. – Ничего, мальчик, не бойся, еще войдешь во вкус.

- Я не боюсь, - обиженно сказал Эрик, изо всех сил стараясь не застонать. – И… какой… я тебе… мальчик? Я Магистр… Повелитель… Четырех Стихий…

Женщина захохотала и, приподнявшись, неожиданно сильно толкнула Повелителя Стихий в грудь, так что он повалился спиной на концентрические Круги среди свечей. Другой рукой она продолжала сжимать его все так же крепко, и если у него ничего при этом не растянулось и не оторвалось - так только потому, что она пантерой прыгнула следом и приземлилась одновременно с ним, вдавив сжатый кулачок с его пульсирующей плотью в свою промежность.

- Мы же только начали, мальчик, - блестя зубами у самого его лица, сказала рыжая. – Теперь я с тебя живого не слезу, прыщавенький! Я еще своего не получила, как тебе кажется?

- Э-э-э… Демон! – в панике позвал Чернокнижник. – Ты уверен, что это… безопасно?

Ответа не последовало, а эта дикарка, захохотав пуще прежнего, активно задвигала нижней частью тела, словно втирая его в свою кожу:

- Какой осторожный мальчик! Ну не плачь, не плачь – это просто к слову. Живой будешь!

Заклинатель Духов послушно замер на полу, хотя опасения никуда не исчезли. Вопреки его испугу – а вообще-то, неким извращенным образом, даже благодаря ему, - Эрика опять охватило возбуждение. На этот раз – не только телесное: теперь он отлично видел женщину всю целиком, и естественно, ему хотелось посмотреть и на те манипуляции, что она производит в скомканных складках несчастной мантии. Все было так по-настоящему, - как в кино, - что Эрика это взбудоражило в десятикратной мере, и он уже без опаски схватил женщину за бедра, поторапливая.

- Ого! Какой резвый! – весело воскликнула она и послушно раздвинула колени, привстав, чтобы ему было все видно, - словно разверзая перед ним двери Ада. И он тут же проник в этот Ад, направляемый ее костлявыми пальцами, и нырнул в его содрогающиеся раскаленные недра, и когда женщина приподнималась на коленках, выдвигая его прочь, он жадно стремился туда снова, изо всех сил притягивая ее за худые бедра как можно ниже к полу. Ему в самом деле приходилось для этого нешуточно напрягаться, потому что женщина скакала на нем как бешеная, восторженно подвывая и безумно хохоча.

Перед его глазами белыми пятнами прыгали ее небольшие вытянутые груди, оказавшиеся совсем не похожими на тугие мячики, которыми он привык любоваться в интернете. Почему-то эти ему понравились даже больше: расплывчатая, текучая форма была более животной, как сосцы какой-нибудь Капитолийской волчицы с известной скульптуры. Сейчас это было то, что нужно. И наверное, на ощупь они были мягкими? Эрику ужасно хотелось проверить это, но увы – его пальцы намертво впились в худосочные женские ляжки, и расцепить их не было никакой возможности.

Перехватив его алчный взгляд, женщина все поняла и, то ли жалеючи, то ли дразня, сама взяла одну грудь в ладонь и помяла, показывая, какая та податливая и увесистая. Ухмыльнувшись – уже явно издевательски – рыжая по-змеиному выпустила изо рта неимоверно длинный бледный язык и, приподняв рукой грудь как можно выше, лизнула собственный сосок.

Подозревая, что сердце его не выдержит такого зрелища и лопнет, Эрик зажмурился. От жара, источаемого свечами, в ушах стучало так, словно ему в череп подложили часовую бомбу. Темнота перед закрытыми веками ежесекундно взрывалась салютом из мелких желтых звездочек. Эрик подумал, что, если он сейчас умрет, – даже не жалко; только не хотелось бы, чтоб мамка его здесь нашла в таком виде.

Внезапно в губы ему ткнулось что-то остренькое и на вкус соленое. Разлепив веки, Эрик увидел прямо перед собой, в волнах удушливого тепла, идущего от склоненной над ним женщины, ее затвердевший красноватый сосок, которым она, смеясь, водила ему по губам. Магистр хапнул его ртом, как чупа-чупс, и это было последней каплей. На искры салюта рассыпалась в его глазах теперь уже вся подземная камера, и Эрик понял, что умирает окончательно, невоскрешаемо, навсегда…

Однако воскрес он удивительно быстро: в следующее же мгновение его щеку обожгло свирепой животворящей пощечиной.

- Проклятый молокосос! – разъяренно завопила женщина. – Хоть пять минут бы продержался!

- Что-то не так? – пропищал Эрик, на всякий случай прикрывая лицо руками, которые наконец-то удалось отлепить от ее бедер.

- «Что-то не так?» - злобно передразнила женщина, кривляясь, как девчонка на детской площадке. – Или научись, как это делается, или приведи нормального мужика!

- Деее-мон! – окончательно смутившись, проблеял Магистр. – Забирай ее назад! Хватит!

Вторая щека зазвенела гораздо сильнее, как он ее ни прикрывал: шутить рыжая явно не была намерена.

- Я тебе покажу демона! – приговаривала она, ухватив Эрика за тощие плечи и тряся его, как куклу, будто пытаясь извлечь из него слово «мама». Впрочем, именно этого она и дождалась: Магистр наконец уяснил, что все идет совсем не по его плану, и испугался уже всерьез.

- Несчастный малолетка! Я тебе покажу «маму»! Еще женилка не выросла, а туда же: бабу ему подавай!

- Изыди! Изыди! – Эрик отважно предпринял еще одну попытку спастись, но ни слова, ни сложенные в особую мудру пальцы не помогли. Ответом ему был лишь новый раскат дьявольского, совсем не веселого смеха.

- Ну, что мне теперь сделать? – жалобно спросил Повелитель Стихий, окончательно сдаваясь.

- Да что ты, сопляк, теперь сделаешь! Мне уж и расхотелось, на тебя глядя! Тьфу! – в сердцах женщина плюнула самым буквальным образом, угодив Магистру между глаз (но он сделал вид, что этого не произошло).

Вскочив с распластанного среди пентаграмм Чернокнижника, женщина презрительно поддела мыском босой ноги его обмякшее хозяйство и издевательски фыркнула. Эрик поспешно сел и прикрылся мантией.

- А… где Демон? – осторожно спросил он.
- Я за него.
- Ты?! – тут уж Эрик прямо окаменел от ужаса. – Суккуб?!

Окончание рассказа →